Пишу в устоявшейся тишине, за 2 часа до окончания Дня поминовения павших в войнах за Израиль и жертв террористических действий, он же — День памяти.
По принципу «я всегда буду против», иногда хочется, чтобы устроили День забвения в году и был бы у него государственный статус. Временами думается, что 2 сирены на День памяти и ещё одна, в прошедший день Катастрофы — это всё, что осталось от патриотизма, чьи волны уже давно схлынули. Схлынули быстрее, чем вода Мёртвого моря.
Сегодня даже на биржу труда не надо было ходить, закрыто присутственное место. Полурабочий день, не сказать — предпраздничный. Предпраздничный для тех, кому на кладбище не надо или на церемонию, устроенную войсковым подразделением. В коммунистическом кибуце, в далёкие 90-е, я узнал, что мужики с фамилией Коэн, даже в этот день на кладбище не появляются. Объяснил это Коэн, женившийся на разведённой женщине.
Среди экс-репатриантов, которые здесь с 90-х, вероятно нет тех, которых не затронул бы в той или иной степени сегодняшний день, возможно гораздо более, чем День Катастрофы. Многим приходилось десятками раз беситься от отсутствия телефонной связи во время террористических атак в Иерусалиме, когда в очередной раз взрывали автобус номер 18 (анти-«хай») или кафе. Кто-то потерял друзей, знакомых в клубе «Дольфинариум», в кафе «Апропо» в Телябе, в Южном Ливане, Хевроне или Секторе Газа, в сотне других мест, памятных болью и непрекращающейся по сей день борьбой за независимость.
День памяти заканчивается, начинается праздник. Салюты, бесплатные концерты звёзд популярной музыки, которым радуешься, пока не вспоминаешь, сколько музыкальные патриоты дерут за выступление. Потянет на стоимость квартиры-двушки на периферии. В День памяти приходит на ум, что военного братства, да и любого другого, уже нет, и ты давно живёшь с выводом, что жизнь в Израиле убеждает в страшнейшем вреде государства, мирному населению прежде всего. Но где же ещё жить, если не здесь? #сион
